Moscow Time
Могут вполне резонно сказать, а какая разница между одним представителем высшей силы и другим. Другими словами, между Амоном, которому жрецы отдавали предпочтение, и Атоном, которого фараон не просто поставил во главе всех божеств, но и оставил одного, упразднив всех остальных. Ведь и тот, и другой по существу олицетворяли собой животворящее солнце. Но это для нас. А причины были. Кто-то из исследователей той эпохи высказал такую точку зрения, что мать Аменхотепа IV, Тейе не принадлежала к царскому дому, а это по жестким законам лишало де-юре ее наследников законного права на трон. Аменхотеп III, женившийся на простолюдинке, лишил детей на место в стране, ибо оставались побочные наследники царской крови. Другие ученые-египтологи считают, что тонкие путы, которыми ловко обволакивали жрецы фараонов, оказались не по душе молодому Аменхотепу. Может быть, эти причины и играли свою роль, но, вероятно, было немало и других, которых мы не знаем. Вполне вероятно, что существовала какая-то внутренняя конфронтация, хотя внешне все было пристойно и фараона все почитали, как бога, день и ночь молясь за его здоровье, благополучие, за появление наследников мужского пола. Каждый раз, когда у царицы начинались роды, она садилась между двух рядов кирпичей, уложенных стопкой (таков был обычай), ее окружали сотни жрецов, которые просили своего всевышнего Амона, чтобы он поспособствовал родить ей мальчика. Но, увы, каждый раз появлялась девочка, и так шесть раз подряд. Шесть девочек и ни одного мальчика. Может, этот личный факт оказался последней каплей в доверии Аменхотепа IV к этому богу.
Все боги упраздняются, кроме…
Это скорее домыслы, а может, и нет. Все это соединилось вместе, слилось в один тугой узел. И нужно было искать новую дорогу душе, чтобы выбраться из глубокого внутреннего кризиса. Но фараон скорее ничего не стал бы менять, а так бы и жил, молясь своему Атону, если бы рядом не оказалась такая женщина, как Нефертити. Она была не только умнее, но и проницательно-дальновиднее своего царственного мужа, понимая, что этот религиозный вызов может кончиться печально для фараона. Поэтому нужно за первым шагом делать второй. Значит, не просто поклоняться Атону, а публично объявить, что это единственное божество, и что только он, Аменхотеп IV, как ипостась бога, может иметь божественную силу. Более того, Нефертити понимала, что в столице, то есть в Фивах, где находится главная крепость жрецов, эту битву не выиграть. Поэтому… ее надо перенести в другое место.
И произошло необычное. Такое не случалось никогда в Египте за прошлые тысячелетия, да и не только в этой стране. Фараон публично объявил всему населению, что он не признает Амона и всех других богов, кроме Атона — настоящего бога Солнца. Его божество отличается от первого не просто тем, что представляет иную форму воплощения. Атон - это бог, создающий всех живых существ и дающий им необходимое для жизни: чередование дня и ночи, тепло, продолжение земли, рождение детей. Он - все, остальные божества - ничего. Поэтому обращаться к Атону не может даже самый высокородный человек. Ибо покровителем своих подданных, защитником и благодетелем теперь является соправитель бога — Аменхотеп. А он берет себе другое имя Эхнатон — «Угодный богу».
Выражаясь современным языком, фараон провозгласил самый настоящий монотеизм — веру в одно божество. В истории человечества это явилось первой попыткой такого рода. Мы знаем, что у древних евреев был бог Яхве, но это произошло гораздо позднее. Так что, что бы там ни говорили, пальма первенства единобожия принадлежит Эхнатону. Но вот что интересно — он не создавал инквизиции, которая уничтожала бы других небожителей, не воевал напрямую со жрецами, не требовал немедленного разрушения культовых очагов, где молились бы представителям других небесных сил. Трудно сказать, почему так происходило в то жестко авторитарно-деспотическое время. Могут сказать, что на этот счет просто не сохранились соответствующие анналы. Сохранились, но они свидетельствуют, что по-прежнему существовали иные культовые центры, которые никто не закрывал.
Скорее всего, фараон считал себя главным ходатаем своего солнечного бога и верил, что египтяне сами будут брать пример со своего владыки. Ведь он не только объявил о своей религиозной реформе, которая кардинально изменяла общественно- политический климат в империи, но и совершил, так сказать, необычайный поступок, заявив, что столицей государства теперь станет новый город Ахетатон — «Горизонт Атона», который он начинает строить. Без сомнения, власти у египетского монарха было предостаточно, ибо созидать новую столицу с ним поехали десятки тысяч человек. Прежде всего, верная и преданная Нефертити с дочерьми. Весь двор фараона. Не только свита — все приближенные. Тысячи жрецов, сотни специалистов по всем областям знаний. Сотни тысяч строителей, а может, и больше. Прибыли все лучшие архитекторы, скульпторы, художники, озеленители, устроители искусственных водоемов, мастера по прокладке дорог. И, конечно, в огромном количестве рабочий люд. Это громадное безжизненное пространство, где ничего не росло, нужно было превратить в единый сад.
Хотел сказать, что представляю, как на это плато, тянущееся с одной стороны вдоль Нила на 20 км, а с другой — окруженное горами, высадился с причаливших судов первый десант фараоновской высокопоставленной рати. И прежде всего, чтобы отслужить торжественный молебен по случаю закладки новой столицы. А в это время с судов грузчики несли к гигантской площадке, где должно было совершиться великое жертвоприношение, столько всего… Хотя тут воображение не потребовалось, ибо вспомнил, что на одной из стел археологи нашли огромнейший список животных, птиц, плодов и растений, которые должны быть подвержены сожжению. Но приводить здесь его целые столбцы просто нецелесообразно.
Сначала здесь создали целую гавань, ибо суда, груженные стройматериалами, продовольствием и всем, что требовалось для огромнейшей стройки, подходили к берегу день и ночь. Начинали работы с центральных дорог, которые шли вдоль Нила: первая, самая широкая, была жреческая, вторая — фараона и третья — для всех остальных, кто здесь жил и трудился. Невероятно огромным замыслили главный храм Атона, длина его фасада равнялась почти километру. Он был практически без кровли и как бы состоял из отдельных двориков, вокруг которых ставили колонны. И всюду были изображения Атона. В отличие от других богов, выступающих в виде животных или птиц, это божество всюду было представлено конкретным диском солнца, от которого во все стороны расходились лучи, оканчивавшиеся руками. Под ними с одной стороны находился Эхнатон, с другой — Нефертити. Равное место, занимаемое царицей, подчеркивало ее действительный статус, то есть практически она являлась соправительницей фараона. Кстати, повсеместные дворики между многочисленными изображениями Атона появились тоже не случайно, — открытые места как бы символизировали власть света и тепла, которые посылал этот лучезарный бог. Такой подход резко контрастировал с египетской традицией, когда культовые сооружения возводились тяжелыми и мрачными, и все обряды совершались в полумраке при неверном огне светильников.
Масштабным был и дворец фараона. Оригинальное сооружение как бы нависало над дорогой, окруженное тремя рядами висячих садов, между которыми находились блюдца озер. Вокруг чертогов фараона располагались целые поместья его приближенных с прекрасными коттеджами, роскошными парками, красивыми фонтанами и живописными водоемами. За каждой из таких усадеб возводились постройки для свиты и челяди. А границу новой столицы определяли массивные каменные стелы, расписанные клинописью, прославляющие бога Атона и его соправителя Эхнатона.
Поцелуй в... камне
Через 10 лет столица была готова. Все постройки выполнили из светлого алебастра, который добывали на местных каменоломнях. Поэтому новый столичный центр выглядел как новое чудо света — ярко-праздничным и в то же время от зелени пышно-изумрудным. Один из исследователей считает, что сверху он напоминал иероглиф, изображающий два холма, из-за которых поднимается солнце. Такой иероглиф читается, как Ахет — «Страна света». И это, мол, не случайное совпадение, а гармоничное единство между местностью и тем новым религиозным центром, который был возведен. Да и всем городом Ахетатоном, посвященным культу солнца.
То, что город был уникальным, не оставляет сомнения. Ибо у него был совершенно иной подход в зодчестве, созданы другие искусство, скульптура, живопись. Получили новое, более свободное выражение, даже гимны божеству. И подобная метаморфоза произошла буквально на глазах у современников. Новое всегда вдохновляет, а такое невиданное массово-масштабное новаторство, подобно могучему камертону, настроило мастеров на самую высокую волну самовыражения. Конечно, в центре всех тем, кроме Атона, являлись две первые персоны — Эхнатон и Нефертити. Их портретов было создано видимо-невидимо, причем очень разных и непохожих, и не стандартных, одинаковых по форме и линиям и как бы застывших во времени, а живых, одухотворенных во всей конкретной индивидуальности. Один по тем временам вообще совершенно шокирующий, они — не рядом, а прижавшиеся друг к другу и целующиеся. И везде они вместе — Эхнатон и Нефертити: на прогулке, на лодке, во дворце, во время пира… И на лицах такое счастье, что большего, кажется, не бывает.
Судьба как качели
Мне запомнился один заголовок рассказа Джека Лондона «Когда боги смеются». Из него вытекал такой минорно-печальный вывод: нельзя быть «много» и «долго» счастливым. Ибо судьба человека даже для самого могучего — это своего рода качели, которые не только поднимают его порой на невиданную высоту, но и опускают на страшную глубину. И тут случилось парадоксальное — бог Атон, ради котого был построен чудо-город, которому пожертвовал Эхнатон свои покой и благополучие, оказался не благодарным к его благородному поступку. По крайней мере, после возведения новой столицы, когда надо было радоваться и ликовать, что свершилась великая мечта, что фараон и его жена Нефертити воплотили свою идею в реальность, что-то у них разладилось. Нет, не сразу, не мгновенно, как после землетрясения, когда моментально под землю уходят целые кварталы домов. Мы точно не знаем, как рушилась эта гармония, каковы причины. К документальным фактам можно отнести только то, что у них умерла их вторая любимая дочь, и это, видимо, так сильно потрясло царицу, что, может быть, даже изменило ее
душевный мир. По крайней мере, так можно думать, ибо сохранилась стела, на которой запечатлено лицо, склонившееся над телом девочки. И на нем — такая безысходная скорбь, такие тоскливо-страдающие глаза, что сразу чувствуешь, как точно и полно сумел передать мастер по камню горе несчастной женщины. И еще одно значительное событие произошло тогда в жизни царской четы. К Эхнатону приехала его мать Тейе. Дело в том, что родители фараона не поехали в новую столицу, а остались жить в старой — в Фивах. И мать за 10 лет разлуки с сыном впервые навестила его. И можно только догадываться, почему она была недовольна его поведением. Но этот приезд, видимо, был ему по душе, так как превратил его в огромный праздник с пышными торжествами. А после этого события, словно сжатая пружина, начинают развиваться с огромной скоростью.
Продолжение:
(Часть 4).
(Часть 1).
(Часть 2).
Комментариев нет:
Отправить комментарий